Moana МОАНА ЮЖНЫХ МОРЕЙ 1926 США 77 мин. ч/б. немой ТИТРЫ: ИСПАНСКИЕ
Режиссёр: Роберт Дж. Флаэрти участвуют: Та'аваль, Т'угаита, Фа'амгэйс, Пи'а
документальный фильм
Флаэрти отправляется в Полинезию и снимает фильм «Моана”, где остаются центральными проблемы отношения Человека и Природы. Однако жизнь юноши Моаны в мягких климатических условиях юга лишена напряженной конфликтности, присущей жизни Нанука с севера. И несмотря на утонченную поэтическую пластику и изысканность киномонтажа, фильм не имел коммерческого успеха.
Флаэрти показывает обычаи Полинезийских туземцев на острове Самоа, жизнь которых он снимал день за днем. В центре фильма - жизнь юноши Моаны, сына вождя племени, его любовь к местной девушке и обряд взросления, включающий нанесение татуировок и пирсинг - что показано в деталях. Фильм показывает полинезийскую культуру до прихода западной цивилизации, хотя здесь уже используются железные ножи. Ежедневные задачи, - такие, как приготовление пищи, ловля рыбы, охота на морскую черепаху и кабана, сборища составляют содержание картины. Флаэрти показывает жизнь на Самоа почти как рай - единственным источником дискомфорта являются кабаны и боль от нанесения татуировок.
Флаэрти говорил о «Моане», что съемка любого эпизода — это каждый раз новая проблема. Он рассказывал об использовании объективов с разным фокусным расстоянием, о функции крупного плана, который нужен не столько для того, чтобы детально показать снимаемый объект, сколько для того, чтобы вывести за кадр лишнюю для зрителя информацию. «Камера, — говорил он, — как лошадь с шорами, видит только то, что находится прямо перед ней». Тем самым создается визуальное напряжение, подталкивающее зрителя к анализу увиденного. Во многом благодаря такому напряжению «Моана» настоящий шедевр Флаэрти.
Синема верите предстает на экране россыпью случайных кадров с броскими междометиями монтажных переходов, фиксирует хаос человеческого муравейника, тщетно галлюцинируя мифотворчеством в попытках застать жизнь врасплох. Роберт Флаэрти - возможно, единственный, кто показывал жизнь, как она есть, без фальшивого лоска цивилизации и бессмысленности мелочных ритуалов коллективного бытия. По сравнению с фильмами Вертова и Руттмана, картины Флаэрти чужды формальному экспериментаторству и завораживают кристальной ясностью каждой сцены: любое мгновение реально и насыщено борьбой за выживание. В отличие от урбанистичных хроник приверженцев киноправды, проекты Флаэрти сосредоточены на конкретном человеке в естественной среде обитания, он снимал не истинно документальное кино, аранжируя действительность, но не меняя ее сути. Персонажи Флаэрти живут текущим моментом и радуются тому, что есть, у них нет времени на рефлексию, они действуют, а не размышляют. Флаэрти не интересует этнографическая экзотика, он обнажает инстинкт самосохранения, обеспечивающий продление жизни в любых условиях и - самое удивительное - демонстрирует оптимизм подобного существования на грани.
