МОЛЧАНИЕ

МОЛЧАНИЕ (Tystnaden) Швеция, 1963, 95 мин. Ч/Б АУДИО: РУССКИЙ/ШВЕДСКИЙ Режиссер Ингмар Бергман В ролях: Ингрид Тулин, Гуннель Линдблум, Хокан Янберг, Биргер Мальмстен, Йорген Линдстрем. экзистенциальная драма/притча Это - одно из тех произведений, которыми может гордиться мировой кинематограф. Прежде всего, оно на удивление чисто и возвышенно, ясно и прозрачно, необъяснимо просто и исполнено высокого смысла — словно тот очищающий захлестывающий лицо живительной влагой дождь в финале ленты. «Молчание» — безусловно, трагический фильм, истинная, классическая трагедия о молчании Бога, непостижимости Истины, безысходности Бытия, исчерпанности человеческих чувств, о мире на «краю бездны», в какой-то ирреальной квазидействительности, составленной из обломков слов, фрагментов судеб исчезнувшего света. Неназванная страна, выдуманный язык (как бы среднескандинавский), суматоха художественных образов, символов. Общей модели призрачного мира соответствует и квазистиль режиссера, вобравший в себя манеру интеллектуальных притч Антониони о некоммуникабельности чувств, странные, алогичные, сюрреалистические приемы Бунюэля, особо почитаемого Бергманом, свободную стихию «потока жизни», присущую представителям французской «новой волны», сочетание строгой лаконичности и барочности лент А. Рене. «Молчание» заключает «трилогию веры», начатую фильмами «Как в зеркале» и «Причастие». Его герои уже ни во что не верят, оказываясь «с той стороны зеркального стекла», отчаявшись преодолеть грань, которая отделяет мрак от света, прошлое от будущего. Они помещены в вывернутое наизнанку настоящее, в некое Чистилище, откуда ведом путь не в Рай, а лишь в Ад. И все-таки гений шведского искателя Абсолюта не столь сумрачен и жесток, чтобы окончательно изувериться в феномене самой жизни, которая мучительно преодолевает свое «низкое» происхождение и устремляется к высотам Духа. Конфликт тела и души, чувства и разума, Жизни и Истины, представленный на бытовом, житейском уровне (пусть и в форме притчи) в истории двух сестер, Анны и Эстер, принимает порой обостренное, доведенное до крайности внешнее выражение. И он разрешается только отъездом-бегством носительницы живого начала из душного, замкнутого мира. Но это понято Бергманом также и в качестве извечного дуализма Бытия. Нельзя понять Слово, не ведая Молчания. Вот почему философская трагедия о молчании завершается почти по-библейски просто - мальчик, сын Анны, силится узнать значение записанных Эстер слов на чужом языке. Достаточно желания знать, чтобы от молчания перейти к речи, постичь еще непознанное. А внезапный дождь — надежда на выход из тупика. «Молчание» развертывается по принципу классической трагедии с подобием катарсиса в финале. Именно выверенное, контрастное по противопоставлению света и тени, четкое изображение, богатство кинематографической палитры, антологичность стиля заставляют воспринимать происходящее как ровный, постепенно избавляющий от напряжения и раздражения сон о реальности. Кстати, в одном из ассоциативных кадров” Персоны”, во многом перекликающейся с “Молчанием”, мелькает мальчик из «Молчания», вновь читающий «Героя нашего времени» Лермонтова: то ли это знак всеобщности сюжета, то ли намек на стремление детского, еще не замутненного сознания проникнуть в иную культуру, чужой мир. Ведь именно этот мальчик — единственный герой «Молчания», кто готов к контакту, расшифровке незнакомых слов посреди гнетущей тишины, неразличимых шепотов и нечеловеческого крика.