СЕМЬ ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМОК Seven Invisible Men - Septyni nematomi zmones Литва-Франция-Португалия при участии Нидерландов. 2005. 119 мин. ненормативная лексика АУДИО: РУССКИЙ СУБТИТРЫ: АНГЛИЙСКИЕ
Режиссёр Шарунас Бартас
В ролях: Дмитрий Поднозов, Саакануш Ванян, Александр Есаулов, Игорь Цыганков, Рита Клейн, Денис Кириллов, Юлия Юрченко, Николай Косынко, Исмаил Сулиманов, Олег Четвериков, Расим Мамутов, Казим Мустафаев, Валентина Четверикова
экзистенциальная натуралистическая шоковая драма
Программа "Особый взгляд" Каннского МКФ. “Киношок”: приз за лучшую операторскую работу им. А.Княжинского. МКФ "Восток-Запад”" (Баку): приз "За выдающийся вклад в евразийский кинематограф".
Шарунас Бартас, европеец, живущий между Вильнюсом и Роттердамом, давно снискавший прочную славу в европейских киноманских кругах, снимает вырождающуюся жизнь окраины мира. Мир Бартаса, европейца, - Россия, на грандиозных просторах которой нет места не только целым народам, но и людям, чье жуткое прошлое отвело им роль изгоев без будущего. И почему-то его - гражданина мира - с неодолимой силой влечет бесконечное, распахнутое во все стороны, лишенное четких национальных и культурных примет пространство постимперской провинции. Бартас всегда снимает кино про экзистенциальные тупики, лабиринты и “коридоры”, про жизнь, в которой не поймешь, где право, где лево, где отсутствуют всякие предзаданные смыслы, нормы и правила, — и только пузырится бессмысленно и печально сама материя бытия. И эту историю про изгоев-угонщиков, безнадежные поиски “того” и попытки человека сохранить в себе хотя бы слабое шевеление сердца он мог расположить в любых декорациях. Но бесконечное, унылое пространство причерноморской степи, где ветер гоняет пыль и раскачивает бурьян, проросший на ржаво-железобетонных обломках совковой цивилизации, оказалось декорацией идеальной. И разноплеменные люди, населяющие его, давно забывшие, зачем живут, готовые бесконечно терпеть и, вспыхнув, мгновенно убить соседа в пьяной драке, — все эти поразительно достоверные типажи стали главными героями фильма, зримо и убедительно воссоздающего очертания общего постимперского морока, тяготеющего над жизнью, охваченной неутоленной тоской по структуре и смыслу.
Признанный мастер экзистенциальной драмы сделал героев своего фильма такими изгоями, что обычными нормальными глазами на мир смотреть они просто не могут. Они - на мир, мир - на них. Если есть край мира, то вот они до него уже дошли. Да их как бы и нет вовсе... Фильм снимали в Крыму. С "воздухом", многозначительными паузами, умопомрачительными крымскими пейзажами и вселенской обреченностью, сквозящей в каждом жесте. Центральной стала сцена зверской пьянки, снятая, несомненно, в документальном режиме, с непрофессиональными актерами, потому что ни один самый великий актер не способен раскрыть такой жуткой бездонной душевной помойки. У любого актера есть предел достоверности, дальше которого он заглянуть никогда бы не решился. У этих людей предела нет. Провокация - проблема, которая встает в документальном кино всегда. В игровом кино эта провокация беспредела шокирует тем более. Потому что режиссер не просто фиксирует ужас перерождения человека в зверя. Он моделирует его. Бартас ставит в скотские условия реальных людей, неактеров. Приводит их в это присущее им состояние, заставляет падших вываливать всю накопившуюся в них душевную блевотину. С какой целью? Призвать милость к ним? Вряд ли. Н Бартас, вероятно, хотел сделать видимым то, что постиг сам за месяцы жизни с с людьми дна. Ни к чему не призывая. Он бежит от пафоса
как от чумы. Только называет, показывает, часто в ущерб драматургии. Правда, сама съемка поднимает изображаемый мир до шедевров старых мастеров. Конечно, это непотребная российская глубинка. Но вместе с тем это колоссальный эстетический прорыв, основанный на открытиях Вермеера, Рембрандта, Гойи, Брейгеля, то есть на гуманитарном посыле самого изображения. Эстетика берет на себя этическую функцию. И пьяный монолог обдолбанного зэка о матери вдруг мотивирует выстрел этого случайного персонажа в героя; и заключительный пожар, в котором гибнут все “невидимки”, вырастает до античного символа. Поэтому есть большой смысл в том, что Шарунас Бартас - режиссер, сценарист, оператор, продюсер - получил персональный приз имени одного из самых выдающихся операторов мира Александра Княжинского. Картина этого фильма, то есть собственно полотно, холст, снимает воспаленный вопрос о естествоиспытательском интересе европейца к вырождению “окраинных” этносов. Нельзя с холодным сердцем так увидеть этот мир.
Трое парней и одна девушка в тёмную ночь в неизвестном городе угоняет машину, чтобы отправиться на ней куда глаза глядят. В итоге они оказываются в Крыму, где стараются держаться подальше от милиции. Но лидер Ванечка, по сути, «кидает» своих друзей-подельников Пашу и Бобика, а также нынешнюю возлюбленную Машу, поскольку продаёт украденный автомобиль и с вырученной пачкой денег добирается до одинокого домика в степи, где обитает его прежняя любимая Мила с дочкой Юлей. Дальше же начинается настоящая вакханалия местных жителей, которые нещадно пьют, многоэтажно матерятся и ожесточённо дерутся, что не может не привести к трагическим последствиям. Именно это вторжение «неприкрашенной реальности» производит впечатление настоящего шока. На постсоветском пространстве любая встреча является хорошим оправданием для совместного употребления алкоголя и откровенного разговора по душам, после чего смертельный исход кого-либо из участников случайного торжества не так уж удивителен. Максимальная правда и безжалостная раскрепощённость, достигнутая режиссёром-оператором в одном лице и всеми теми, кто попал в кадр на протяжении сорока минут этой попойки, вообще заставляют забыть о существовании сюжета, исполнителей, кинокамеры, технического персонала. Перед нами жизнь как она есть - непричёсанная, расхристанная, корявая и безобразная, проживаемая на пределе эмоций самого разного свойства: от безудержного веселья до душераздирающего надлома. По сути, Бартас растворяет игровое кино в документальном, позволяет подлинной реальности вытеснить с экрана придуманные образы. При пересмотре фильма понимаешь: если отважно и без каких-либо шор запечатлённый «ужас человеческого бытия», в общем-то, остаётся равным себе, не приобретая иносказательного смысла, только свидетельствуя лишний раз, что подобной естественности и натуральности поведения людей перед камерой не добьёшься без достаточно долгого проживания рядом с ними и без исключительного доверия с их стороны, то «киношная реальность» преображается. Выясняется, что в ней даже есть своя поэзия, имеется внутренний ритм повествования, наличествует убедительная логика происходящего - своеобразного «сошествия в ад», хотя на самом-то деле путешествие четверых полукриминальных героев в Крым больше похоже на пребывание в Чистилище. Очищение является лишь вместе с огнём и не может обойтись без жертвоприношения.