Режиссер: Муратова, Кира

Актеры:  Р. Литвинова, Н.Бузько, Б. Ступка, Н. Русланова, А. Баширов, А. Свенская, Ж.Даниель, С. Бехтерев

ДВА В ОДНОМ Россия, Украина, 2007, 124 мин.

Режиссер Кира Муратова со-сценарист: Рената Литвинова

В ролях: Рената Литвинова, Наталья Бузько, Богдан Ступка, Нина Русланова, Александр Баширов, Александра Свенская, Жан Даниель, Леонид Кушнир, Сергей Бехтерев, Владимир Горянский

трагикомедия, гротеск

«О чем ты?! У нас в театре такое горе! Я даже не знаю, переодеваться мне или нет», — голосит престарелый работник сцены в очках на резинке под прической дьячка. «Витечка, Витя, ты не видел, куда подевался цветочек? Витечка, как же быть, что я дам Ренате?» — причитает грузная реквизиторша (Свенская) в визаже мультипликационной фрекен Бок. Рыдает накрашенная под Пугачеву времен «Пришла и говорю» Нина Русланова в оранжевой спецовке, верещит что-то высокопарное об актерской судьбе бровастый Жан Даниель. В театре на сложно сконструированной модернистской декорации повесился — в полном обмундировании и гриме Пьеро — молодой актер. Вызвали милицию. Попытались провести собственное расследование — и пересобачились. Спровоцировали убийство. Но в час назначенный убрали со сцены бездыханных коллег, впустили публику и принялись играть спектакль по рассказу Ренаты Литвиновой «О мужчине».

В картине «Два в одном» — впервые в кинематографе Муратовой, где быт и развитие технологий в какой-то момент, на излете перестройки, застряли и не подверглись ни малейшим дуновениям ни прогресса, ни общественных перемен, — на экране возникли такие объекты, как мобильный телефон (в руках вагоновожатой), широкоэкранный монитор с трансляциями кабельного телевидения (который в новогоднюю ночь ловит обращение Лукашенко к белорусскому народу) и декорированный оригиналами Кустодиева, антикварными оттоманками и лепниной богатый дом (чей хозяин и его собака писают в одном месте, а именно — на дверь). Жизнь нувориша, однако, явлена здесь не как объективная реальность, а как плод творческой фантазии декораторов и подсобных

рабочих театра, где все занимают друг у друга и неделями ждут задержанной мизерной зарплаты. Панорама их будней, растревоженных самоубийством, и сюжет их «гламурно-декадентской» постановки перетекают друг в друга, как в опыте о сообщающихся сосудах, и, как это часто бывает у Муратовой, опыт сей открыт к любым интерпретациям — от общефилософских до узкосоциальных. В общем, у всего есть свое подполье и своя сублимация. Заказчики и исполнители, класс угнетателей и класс угнетенных, есть садисты и мазохисты — и от этих мерцаний сущности и видимости, сигнала и восприятия, фантазии и воплощения, причин и следствий можно, в принципе, сойти с ума: в какой-то момент, когда становится совсем невмоготу, режиссер, словно желая проветрить помещение от запаха въевшейся в стены, гортань и мозг анаши, показывает распахнутую амбарную дверь с просценка, изображающего площадь с новогодней елкой. За дверью виден самый настоящий грязный снег, самый настоящий унылый двор и самый настоящий зябкий декабрьский вечер. Впрочем, зыркнув наружу — «Ой, холодно!» — фильм вернется к своему бутафорскому пронафталиненному барахлу.

Зачем все это — вопрос неверный, не к Муратовой и не к ее вот уже 25 лет как полноправному соавтору, художнику-постановщику и сценаристу Евгению Голубенко. Вот убедительно загримированная под 17-летнюю — с аппликацией «КОРОВА» на кофте а-ля Moschino — Рената Литвинова тоже поначалу хмурится и никак не возьмет в толк, что делает в два часа ночи на морозе полуодетый герой Ступки, кричит ему: «Зачем, зачем вы надели белый халат?» Но очень скоро, оценив ситуацию, с облегчением улыбается: «Вы сегодня напили-и-ись… О-ЧЕ-НЬ!» День-то был 1 января: падал прошлогодний снег, и, как писал кто-то из обэриутов, то-то же весело было, и правда ведь было смешно, а вьюга за окнами выла, и ветер стучался в окно.