САДЫ СКОРПИОНА Россия 1991 102 мин. ОЦИФРОВКА
реж. Олег Ковалов
В фильме использована музыка из произведений Ж.А.Байфа, Б.Бартока, К.Орфа, Д.Шостаковича, К.Пендерецкого, Н. Рота, В.Мурадели и других композиторов.
экспериментальное кино: сюрреалистический коллаж из советских фильмов 20-50-х гг.
Олег Ковалов - историк и теоретик кино, кинорежиссер экспериментальных фильмов. В этом фильме он создает монтажную фантасмагорию из хроники и игровых фильмов - как бы 'по ту сторону' игрового и неигрового кино. Это - сюрреалистический коллаж, где методом вольной импровизации смонтированы фрагменты советских фильмов 20-50 годов - великих и проходных, игровых и хроникальных, просветительских и мультипликационных. Сведенные воедино, эти осколки ушедшей эпохи обнаруживают свой скрытый смысл и в конечном счете рисуют ее портрет - эксцентричный и трогательный, притягательный и пугающий, поэтичный и пафосный. Есть и сквозная интригующая история - из пугающего шпионского фильма сталинской эпохи (о том, как зарубежные шпионы притворяются простыми советскими людьми).
Проект Олега Ковалова вполне утопичен: подставить на место "жизни" кинематограф, работать с эстетикой, будто с непосредственной жизненной эмпирией. Ковалов полагает, что культура - это и есть пресловутая "жизнь". Точнее, только в формах культуры жизнь уловима и поддается адекватному описанию. В этом смысле Ковалов - безусловный эстет, он начинает с того, что отвергает все невыразительное, неоформленное, безъязыкое. Воспроизведению культурного слоя он отдается со страстью и неистовством. Даже титры, наиболее формальный элемент фильма, придуманы таким образом, чтобы воздействовать на зрителя непосредственно, породить эмоцию прежде интеллектуального впечатления. Изобразительное и монтажное решения, как правило, апеллируют у него к чувственному восприятию, напрягают слух, тревожат воображение. Буря эмоций, однако, поверяется алгеброй классической формулы. Эстетическая дистанция - вот минимальное разрешенное расстояние до любого объекта, любого проявления бытия, которое рискует появиться на пленке. Ближе Ковалов не подходит и не разрешает другим. Лишь осознанно используя те или иные культурные коды, подлинный режиссер получает санкцию на сюжет и прочие литературные излишества, которые, по мнению Ковалова, не имеют в кино принципиального значения. Но своего рода формализм преодолевается за счет гипертрофированного интереса режиссера к таинству кинопроекции, к чуду "волшебного фонаря". Ковалов особенно пристрастен к материальной природе киноизображения, к фактурам, пленочному зерну, мерцанию света и тени, соотношению геометрических объемов. Заставляя в Садах скорпиона взаимодействовать различные жанровые и стилистические образования (игровое кино, научно-популярный материал, хронику), уравнивая их в правах на зрительское внимание, Ковалов акцентирует собственно кинематографическую специфику, пленочный способ бытования реальности. То, что отличает игровой фильм от документального, есть литература. То, что их объединяет, есть кинематографическая вибрация, собственно искусство экрана.
