САМАРИТЯНКА Samaria Южная Корея, 2004 95 мин АУДИО: РУССКИЙ/КОРЕЙСКИЙ; СУБТИТРЫ: РУССКИЕ режиссер Ким Ки Дук в ролях Квак Чжи Мин, Со Мин Чжон психологическая драма «Серебряный медведь» Берлинского кинофестиваля Это гуманный фильм о любви и прощении; насилия почти нет, и то немногое, что есть, снято весьма щадяще. Самаритянка ближе к «Весна, лето..» чем остальные фильмы мастера Видимо, это новый, зрелый Ким Ки-Дук. Испугавшись облавы, школьница-проститутка выскочила из окна и разбилась на глазах своей одноклассницы-сутенерши. Та преодолевает чувство вины, обходя всех клиентов подруги, занимаясь с ними сексом, а затем возвращая те суммы, что они в свое время на подругу потратили. Отец сутенерши - полицейский-вдовец, очень трогательно о ней заботящийся, в свою очередь, следит за дочерью и наносит клиентам визиты вслед за ней - пытается вести с ними беседы, вооруженный.. Ким Ки Дук не впервые живописует сильные страсти в большом городе, жонглирует религиозными философиями, любуется на гобелены осенних парков. Но в этот раз он вернулся с Берлинского кинофестиваля с трофеем в виде приза за режиссуру. В своем десятом фильме скандальный и непредсказуемый режиссер создает пронзительную и реалистичную картину жизни, виртуозно сочетая философию нравов и острые темы морали. Это фильм о людях, которые передают боль друг другу по цепочке (от одной девочке к другой, а от нее - к папе..). Они даже не помогают этим друг другу, просто принимают боль другого, ибо иначе не могут. Действие развивается, повинуясь какой-то своей логике, к третьему акту высвобождаясь уже полностью, вырываясь на природу, и там, среди нечеловечески прекрасных гор, лесов и водопадов достигает, наконец, просветления и, несомненно, постигает высшую истину, до которой зритель лишь пытается дотянуться. Ключ к пониманию фильма лежит, возможно, где-то на границе между западным и восточным отношением к жизни. Две девочки - Васумитра и Самаритянка, Восток и Запад. Первая, Васумитра, что-то знала, чувствовала, у нее были ключи от счастья, которым она щедро наделяла всех, кто к ней прикасался, и загадочная улыбка, которую даже смерть с ее губ не стерла - это улыбка Будды, которому все в этом мире немного странно и смешно. Почему она выбросилась из окна? Почему? Этот вопрос мучает и главную героиню, и зрителя, это нерв и раздражитель фильма. Предположить отчаяние, стыд или страх мешает эта нечеловеческая улыбка. Скорее уж - просветления и ушла в Нирвану. Но вот этот факт у второй героини в голове просто не укладывается и она пытается понять эту загадочную улыбку, испытать то же, что и умершая подруга, стать ею. Ну да - спит с ее клиентами и возвращает им деньги. Но ее путь - это путь Самритянки, это уже Запад, христианство. Несмотря на всю ее самаритянскую жертвенность, она не может принести ничего, кроме страдания. Дело не в ней - просто христианский путь к истине лежит через боль. Если первая, Васумитра, даровала ничем не омрачаемое счастье, то вторая приносит горечь и раскаяние, заставляет заново увидеть себя в зеркале, возвращает человеческий облик. И так с каждым (в том и смысл) аккуратно вычеркивая в ежедневнике клиентов уже получивших свою порцию разочарования. И это был бы разумный и закономерный баланс, когда бы не персонаж уже откровенно европейский - отец Самаритянки. Это человек действия, ведущий свою родословную от многих поколений героев боевиков. Ему не до тонкостей, он даже не понял, что дочь возвращает деньги, не заметил за всем этим ритуала и покаяния. Только унижение, за которое мстит способом самым что ни на есть активным, и вкус крови не утоляет, но делает его все более страшным, доводя, наконец, до высшей точки - убийства. Но и в нем есть эта восточная созерцательность, молчаливость, неторопливость движений.
